История Центробанков в России. Как Россия жила до Центробанков

Источник: Золотой Клуб

Предлагаю Вашему вниманию серию статей на тему «История Центробанков в России».

Считается, что первый Центробанк в нашей стране появился в 1860 году и назывался Госбанк Российской империи. Но данная статья посвящена не этому Госбанку, а предыстории его создания. Как известно, рождению Центробанка в любой стране предшествует появление частных банков. А частные банки – институты, которые создают те лица, которые до этого занимались ростовщичеством. Напомню, что в Европе первые банки появились в Италии еще в XIII-XIV вв. (в городах Флоренция, Генуя, Венеция).

В России банки появились намного позднее, чем в Европе. А именно в XVIII веке. В 1728 году по указу императрицы Анны Иоанновны была учреждена первая государственная кредитная организация — Монетная контора. В стране официально разрешили выдавать «деньги в процент». До середины XIX века банков было немного, и они играли подчиненную роль в хозяйственной жизни страны.

В патриархальной России кредитно-ростовщическая деятельность как вид предпринимательства воспринималась достаточно негативно, как противоречащая устоям христианства. Промышленник Владимир Павлович Рябушинский следующим образом описывал атмосферу предпринимательской жизни Николаевской России: «В московской неписанной купеческой иерархии на вершине уважения стоял промышленник-фабрикант, потому шел купец-торговец, а внизу стоял человек, который давал деньги в рост, учитывал векселя, заставляя работать капитал. Его не очень уважали, как бы дешевы его деньги ни были и как бы приличен он сам ни был. Процентщик»^.

Преобладали частные лица, выполнявшие функции банков. В 1823 г. в России насчитывалось 2.287 лиц, которых называли «менялами», но по сути они были частными ростовщиками. В первой половине XIX века было также несколько частных банкирских домов – Штиглица, Юнгера, Симона, Якоби, Гинзбурга, Кенгера (представителя Ротшильдов) и др. Некоторые купцы учреждали свои небольшие банки. В 1857 г. было 15 купеческих банков – в Вологде, Осташкове, Иркутске и др. (Энциклопедия «Русское хозяйство», статья «Кредит», с. 428).

Кроме того, было небольшое количество казенных учреждений, выполнявших функции банков. Об устройстве банковской системы России до учреждения Госбанка Российской империи можно узнать из работ дореволюционного экономиста Сергея Федоровича Шарапова (основная его работа называется «Бумажный рубль», 1895 г.). «Регуляторами денежного обращения в России, - пишет С. Шарапов, - были Ассигнационный банк, учреждение исключительно эмиссионное, Коммерческий и Заемный банки для кредита торгового и земельного, сохранные казны и приказы общественного призрения, служившие, с одной стороны, учреждениями земельного кредита, с другой, агентурами, принимавшими на вклады свободные средства публики».

Упоминавшиеся С. Шараповым банки и денежные конторы были государственными, учреждались во второй половине XVIII – начале XIX вв. Дам краткую информацию о них.

В 1754 году был учрежден Государственный банк для дворянства, который выполнял кредитную функцию.

Особо следует упомянуть указ Петра III, изданный в 1762 г. Согласно указу, в России создавался Государственный банк, который должен был выпускать бумажные знаки, называемые «ассигнациями». Банк создавался по образу и подобию Банка Англии. Строго говоря, Государственный банк в России появился почти еще за век до того, как он был учрежден Александром II. Вскоре после упомянутого указа произошел дворцовый переворот, в результате которого к власти была приведена Екатерина II. Она отменила указ Петра III.

Тем не менее, через несколько лет императрица начала выпуск бумажных денег, называемых ассигнациями. Для этого в 1786 г. были учреждены два Ассигнационных банка – в Петербурге и Москве. В 1786 г. они были объединены в один банк – Государственный ассигнационный банк. Этот банк можно считать предшественником Государственного банка, созданного в 1860 г. Государственный ассигнационный банк находился фактически в ведении государственного казначейства. Выпускавшиеся им бумажные денежные знаки хотя и назывались ассигнациями, но, по сути, были казначейскими билетами. Он также занимался чеканкой монет (при банке был создан Монетный двор), учетом векселей, денежными переводами. Банк был упразднен в 1847 году в связи с реформой тогдашнего министра Е.Ф. Канкрина, согласно которой ассигнационный рубль заменялся на кредитный (кредитные билеты).

Одновременно с Государственным ассигнационным банком в 1786 году был учрежден Государственный заемный банк – для кредитования дворян-землевладельцев. Банк был создан на базе петербургской конторы Государственного банка для дворянства (последний был упразднен в то же 1786 году). Выдавал ссуды под залог деревень с крепостными душами, каменных домов, фабрик и заводов сроком от 8 до 20 лет из 5% годовых.

В 1817 году был создан Государственный коммерческий банк – для проведения операций по вкладам, учету векселей, выдаче ссуд под залог товаров, денежным переводам.

Большую роль в жизни России играли сохранные казны, вдовьи кассы (казны) и приказы общественного призрения (также «опекунские советы»). Сохранные казны появились в Москве и Петербурге в 1770-х гг. при воспитательных домах с целью накопления капитала для этих учреждений. Доходы складывались из добровольных пожертвований, вкладов. Занимались предоставлением ссуд под залог недвижимости. Вдовьи кассы представляли собой разновидность банков, обеспечивавших страхование жизни вдов, оставшихся без средств к существованию (пенсионное обеспечение). Были созданы в 1772 г. при воспитательных домах. Средства касс формировались за счет взносов капитала частными лицами. Приказ общественного призрения — губернское учреждение, введённое в России Екатериной II в 1775 году, в ведении которого находилось управление народными школами, госпиталями, приютами для больных и умалишённых, больницами, богадельнями и тюрьмами. Собирался из выборных заседателей под председательством государственного чиновника. Для увеличения финансирования приказов им было разрешено принимать вклады на хранение и выдавать ссуды под недвижимость и государственные процентные бумаги.

В первой половине XIX века широко использовалось понятие «Опекунский совет» - для обозначения совокупности казенных кредитно-финансовых организаций, оказывавших денежную поддержку дворянства (не только сирот и вдов). Особо большую роль в кредитовании землевладельцев играли сохранные казны (даже более важную, чем Государственный заемный банк). Хотя вклады были от представителей всех сословий, сельскохозяйственный кредит предоставлялся только под крепостных крестьян («души»). По указу 1803 г. срок ссуд, выдаваемых из сохранных казен, продлялся с 5 до 8 лет, то есть уравнивался по продолжительности со сроком ссуд Заемного банка. В 1817 г. сохранные казны увеличили размер кредитов на душу в поместьях великорусских губерний до 100 руб., а в 1819 г. срок ссуд был продлен до 12 лет. При этом в поместьях великорусских губерний на душу стали давать по 150 руб., малороссийских и бывших польских (Правобережная Украина, Белоруссия и Литва) - 100 руб. ассигнациями. Только московский Воспитательный дом в 1823 г. выдал ссуд на 216,8 млн. руб. ассигнациями под залог 1450 тыс. "ревизских душ". В сохранных казнах было заложено в 1843 г. 4,9 млн., а в 1856 г. - 5,2 млн. крепостных крестьян.

Когда начались финансовые реформы Александра II, существовавшая до этого денежно-кредитная система стала ломаться кардинально. В 1860 г. были ликвидированы Государственный заемный и Государственный коммерческий банки (это произошло одновременно с учреждением Госбанка Российской империи). Начался период радикальных преобразований банковской и финансовой системы страны.

С. Шарапов в своих работах раскрывает причины банковских преобразований, произошедших в 1860-е годы. После прихода к власти Александра II (в начале 1855 года) события развивались следующим образом.

В результате Крымской войны, а также введения либерального таможенного тарифа курс рубля упал. «Молодые финансисты» (так С. Шарапов называет экономических либералов во власти, которые готовили и проводили реформы) решили (опираясь на западные теории), что это падение обусловлено избытком денежной массы в обращении.

Было принято решение изъять «излишнюю» денежную массу, предложив народу вложить деньги в казенные ценные бумаги («бумагу-товар»). Народ неохотно вкладывался в ценные бумаги, предпочитая вклады в банки. Вклады по сравнению с ценными бумагами были, выражаясь современным языком, более ликвидным финансовым инструментом: во-первых, вклад в любой момент можно было изъять в виде денег из банка; во-вторых, можно было пользоваться вкладными листами (депозитными билетами) как законными платежными средствами. Государство пыталось загнать деньги в «бумагу-товар», понижая процент по депозитам в государственных учреждениях. Однако желаемого достичь не удавалось. С. Шарапов писал в «Бумажном рубле»: «Процентные бумаги все-таки не шли».

Что произошло на следующем этапе, читаем в «Бумажном рубле»: «Тогда разгромили старые банки (Государственный заемный и Государственный коммерческий банки – В.К.), создали Государственный банк и конвертировали вклады насильно».

Но помещику в условиях отмены крепостного права, как отмечает Шарапов, надо было налаживать капиталистическое хозяйство в своем поместье. Ему нужно было формировать основной и оборотный капитал, для чего требовались деньги. Вместо денег у него на руках была «бумага-товар», которую он получал в обмен на имевшиеся у него ранее банковские вклады, а также выкупные свидетельства, которые также были «бумагой-товаром». Помещик вынужден был продавать «бумагу-товар», а поскольку денег в обращении было мало, то бумаги шли с чудовищным дисконтом. «Бумагу-товар в виде выкупных свидетельств выдали поместному классу, до того нуждающемуся в знаках, что эти выкупные свидетельства, обеспечивавшие пять процентов дохода, отдавали по 65 копеек за рубль» («Бумажный рубль»).

«Денежный голод» стал питательной почвой для ростовщичества. Вместо государственных депозитно-кредитных учреждений в стране появилось множество частных банков, которые занимались ростовщичеством и спекуляциями. Шарапов в «Бумажном рубле» подводит печальный итог «реформирования» денежно-кредитной системы: «Уничтожили старые ипотечно-кредитные учреждения. Поместный класс лишили всякого оборотного средства и затем сдали в жидовскую эксплуатацию частным банкам».

Известный русский предприниматель XIX века Василий Александрович Кокорев (1817-1889) в своей книге «Экономические провалы» (1887) с прискорбием констатирует, что сельское хозяйство на самом старте реформ Александра II осталось без всякой кредитной поддержки со стороны государства и сразу же попало в плен ростовщиков: «Вскоре после коронации императора Александра Николаевича, был назначен, вместо П.Ф. Брока, министром финансов A.M. Княжевич. Во время этого переходного министерства от старых порядков к новым подготовлялось освобождение крестьян с предшествовавшим этому великому, достославному и светлому делу весьма мрачным событием - уничтожением опекунских советов, отчего земледелие и землевладение остались без всяких пособий кредита, брошенные на произвол судьбы, или, иначе говоря, отданные во власть ростовщикам».

Кокорев полагает, что лишение помещиков кредита в первое десятилетие реформ было не ошибкой, а сознательным шагом по уничтожению землевладельцев, дабы они не смогли из помещиков стать фермерами, эффективными товаропроизводителями: «…либеральные нововведения, уничтожив для помещиков кредит, лишили десятки тысяч помещичьих семейств возможности жить в своих имениях. На почве этого бедствия вырос нигилизм. Очень часто случалось, что при обращении помещиков к правительству за ссудою нескольких сот рублей для расчета за жнитво и пашню, им отвечали в таком смысле: майся, как знаешь, что нам за дело до тебя!»

Фактически реформы Александра II легализовали ростовщичество в России. Об этом хорошо сказал русский писатель Николай Лесков, который был свидетелем указанных преобразований (которые без натяжки можно назвать буржуазной революцией): «Дозволение ростовщикам действовать гласно привело к тому, что теперь многие приучились смотреть на ростовщичество, как на простое коммерческое дело, и такое мнение случается не раз слышать от очень порядочных людей».